Она жалко улыбнулась, и потрясла листом.

— Он с детства дневник вёл. Записывал самое личное, а адресовал мне. Вроде как письма, понимаешь? Я ведь старше его, он меня уважал и слушался всегда. Где ты это… Взяла?

— Тебя волнует только это? Где я достала бумагу? — возмутилась я вполне справедливо, всплеснув руками. — а то, что там написано, не имеет значения?!

Рита села на стул, и уставилась в одну точку. Скомкала злополучный компромат пальцами, и тихо произнесла:

— Рано или поздно это должно было всплыть.

— Всё тайное становится явным. — отрезала я сердито, и закрыла лицо ладонями. — зачем вы это сделали? Почему, объясни ты мне?! Отобрали у меня ребенка, отдали чужим людям, а мне всё это время лгали!

— Пойми… Миша хотел уберечь тебя.

— От чего?! — со злостью саданула я по подоконнику. — мне было восемнадцать, я что, не могла самостоятельно вырастить дочь?!

— Ты не должна была её рожать. Не от него.

Та-ак, снова тупик. Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, подошла к Рите, и присела на корточки. Она часто заморгала, смахивая выступившие слезы, и  я взяла её за руки. Они были холодными, как лёд, и я принялась растирать её пальцы. Не следовало набрасываться, иначе ничего от неё не добьюсь, и сойду с ума от этой тайны. Здесь точно какая-то нелепая ошибка, из-за которой мой отец и его сестра испугались, и сочли себя вершителями моей судьбы.

— Не от него? — с горечью повторила я её слова. — а кто дал вам право решать за меня?

— Ты не понимаешь… — едва слышно прошептала она, высвободившись.

— Расскажи правду. — упорствовала я, заглядывая ей в лицо.

Щеки её пошли пятнами, она прятала взгляд. Да что же там такого было-то, что от меня скрывали?!

— Миша хотел тебя уберечь. — как заведенная, трындела Рита, приводя меня в ярость. — не спрашивай, Эля. Если он не рассказал, я не стану это делать тоже. Перестань меня мучить!

— Я не уйду. — твердо сказала я, встав. — ты не заметила? Я уже взрослая, от правды не расклеюсь!

Она упрямо молчала, тиская край кофты, и я решила сыграть на последнем козыре. Что бы, не таилось в прошлом, пришло время этому всплыть. Тем более, что касалось непосредственно меня и моего ребёнка. Ярик больше не сможет ничего мне поведать, с мертвыми разговора не построишь. Почему все вокруг считают, что я должна принять их мнение, а на свое не имею право?!

— Я нашла свою дочь. — безжалостно резанула по тёткиным нервам, и она побледнела, силясь что-то произнести. — вы отдали её Загорским, верно? Семье Ярика. И я не отступлю, Рита. Сделаю тест ДНК, да что угодно, чтобы вернуть её! Ты не помешаешь мне. Я тебе не позволю еще раз вмешаться!

Тётя уронила голову в ладони, и я едва разобрала её сиплый шепот:

— Господи… зачем ты? Зачем?

Наклонилась над нею, и, с трудом обуздав бурливший гнев, потребовала:

— Хватит играть в молчанку! Отец тебя уже не упрекнет за то, что выдала ваш секрет. Я хочу знать, что толкнуло вас на этот чудовищный поступок! Говори!

— Хорошо… — устало сдалась Маргарита, и, пошатываясь, поднялась, утирая краем кофты уголки покрасневших глаз. — дай мне пять минут. Я только приму таблетки. Давление подскочило.

Меня обуяло нетерпение. Теперь, когда я стояла на краю разгадки, чувства оголились, в висках застучала кровь. Наконец-то многолетняя ложь будет разрушена, и Рита лишь укоренила мои догадки своей реакцией, когда я упомянула про Загорских. Сонечка — моя доченька, экспертиза станет чистой формальностью, чтобы дать мне в руки оружие против Илоны и её сына, а ведь они так просто не сойдут с пути. И у меня будет, что им предъявить!

Еще не зная, кто был за дверью, Вадим интуитивно приготовился к худшему. Он не верил в случайности или сказочный исход того, что налоговики так просто оставят его в покое. Дело принимало резонансный оборот, а эти служители правопорядка своего не упустят. Кир был уверен, что подстава слишком явная, и даже намекнул, с какой стороны дул ветер. Но Загорский предпочитал голые факты, чем красочные домыслы, и сразу осадил друга, дав понять, что обвинять Диану пока не в чем.

Могла ли бывшая любовница провернуть аферу такого масштаба, он не знал. Динка, конечно, имела хватку, вон как быстро сообразила, где выгода, и переметнулась к нему от своего покровителя. Однако, в одиночку простая переводчица действовать не могла, и, если приложила руку к этой ситуации, у нее определенно имелся некто, остающийся в тени. Он непременно выяснит, кому перешел дорогу, а уж потом этому инкогнито не позавидуешь…

— Вадим Сергеевич, и снова здравствуйте. — сухо поздоровался оперативный сотрудник, которого Вадик видел с Павловым в прошлое их посещение.

— Не буду притворяться, что рад. — поднялся олигарх, жестом велев двум подчиненным убираться.

Когда их оставили наедине, в кабинет тотчас вошли трое в форме ОМОНа, взяли бизнесмена в плотное кольцо, недвусмысленно направив на него автоматы.

— Меня зовут майор Казанцев Валерий Степанович. Вы задержаны на трое суток до выявления всех фактов по делу о незаконном обороте денежных средств Вашей компанией. — сообщил оперативник, сунув ему под нос корочки. — в случае оказания сопротивления, мы будем вынуждены принять жесткие меры.

Вадим холодно улыбнулся, и протянул руки. Майор скептически поднял брови.

— Это лишнее, Вы, я так понимаю, разумный человек. Следуйте за мною.

— Офис собираетесь опечатать?

— Это необходимо. Нам нужно провести здесь тщательный осмотр, допросить ваших коллег. Ордер в наличии, ознакомьтесь.

— Поверю на слово. — буркнул Загорский, и первым покинул кабинет.

Его сжигала злость. В компании появилась крыса, и он должен её выявить прежде, чем долбаные обыски обнаружат еще что-то против него. Кто же целенаправленно его топит, чёрт возьми? Взгляд его скользнул по лицам сотрудников, на некоторых было недоумение и сочувствие, кто-то смотрел с пренебрежением или откровенно презирал его. Что ж, он их не осуждал. Всем в свое время доставалось от него, они вправе его ненавидеть.

Диана прижала кончики пальцев к губам, когда Вадим оглянулся на неё. На её лице застыла усмешка, и девушка поспешно отвернулась, но он успел разглядеть, как она удовлетворенно вскинула бровь. Значит, всё-таки она. Дина имела доступ к его кабинету, и запросто могла подделать подпись. Вопрос был в другом — кто ею руководил?

Мы вышли на балкон, Рита была непривычно тихой, но я её не торопила. Если они с отцом что-то скрывали от меня, значит, всё серьезнее, чем я могла предполагать. Облокотившись на перила, тётя начала говорить, и, чем дальше вился её рассказ, тем тревожнее мне становилось:

— Ты знаешь, Эльвира, Миша делал всё, чтобы вырастить тебя достойной. Он не любил проявлять свои чувства, но любил тебя. — на это я согласно кивнула, воздержавшись от замечания, мол, как же тогда он посмел лишить меня ребёнка. — он был тяжелым человеком, это правда. Тебе здорово доставалось, методы воспитания у него не отличались мягкостью.

Она помолчала.

— Когда он узнал, что ты беременна, то не очень обрадовался. — Рита не отреагировала на мой ироничный взгляд. — и дело даже не в том, что ты была еще совсем юной. Да и не репутации.

— Дело было в Ярике, да? — подсказала я, усмехнувшись. — у него с Илоной что-то произошло, верно? А когда он узнал, кто отец моего ребенка, то хладнокровно решил избавить нас от «проблем»!

— Нет. — через силу выдавила она, и сцепила пальцы в замок. — мы не хотели говорить тебе, потому что в то время ты ни за что бы, не поверила и продолжала упорствовать. Постарайся понять сейчас, Эля. Миша как мог, защищал тебя.

— От чего? От меня самой? — начала я злиться.

— Он думал, что в семье Загорских, как и в нашей, есть тяжелое генетическое заболевание. Просто роковое совпадение, стечение обстоятельств. Невероятно, но как факт. — слова давались ей с трудом, и я насторожилась, услышав о том, о чём никогда не упоминалось. — оно передается от матери, в основном, к сыновьям. Как правило, умирают в довольно молодом возрасте, Миша сумел выжить, благодаря эффективной профилактики заболевания.